Я хотел бы сказать несколько слов о Самсоне Бройтмане. Не могу говорить от имени всех – уж слишком личным было и остается мое к нему отношение, которое я во многом разделяю с его ближайшими друзьями и учениками. Как раз поэтому я буду говорить о нем именно как о личности, а не как об ученом или преподавателе.
Мы познакомились более четверти века назад. Было это на конфе-ренции в Донецке в 1977 году. Он произвел на меня очень сильное впечатление и притом в разных отношениях. Но самым главным было следующее: ощущение и одновременно мысль, что передо мной человек, у которого есть твердая внутренняя опора и который с нее не сойдет ни при каких обстоятельствах. Стоит ли говорить о том, что не составляло большого труда догадаться, какого рода и качества эта внутренняя опора? Ни до, ни после этого мне не доводилось встречаться с человеком, в котором это было бы так сильно и так очевидно. Я поделился своей мыслью и своим чувством (можно сказать – радостным удивлением) с одним коллегой, который сказал: «Конечно, это так. Но тем легче вести по нему огонь».
Огонь действительно вели – много лет и с разных сторон. Но без сколько-нибудь ощутимых, заметных извне результатов. В последние годы Самсон имел дело с единственным непобедимым противником – со смертью. Но ни я, ни другие его друзья никогда не слышали от него никаких жалоб. Только в самое недавнее время он впервые позволил себе признаться, что ему тяжело. А ведь он иногда, как мы догадывались, переносил очень сильные боли.
Об одном писателе, любимом людьми нашего поколения, было сказано: «Очень мужской человек». Вот Самсон Бройтман был именно таким. Он был очень привязан к своим – к семье, детям, друзьям, некоторым ученикам. Он в высшей степени был способен ценить других, а иных – любить. И знал, что ему отвечают тем же. Но совершенно был не склонен и неспособен говорить об этом.
Когда я думаю об этой главной и отличительной черте его личности, я спрашиваю себя: что ему позволяло быть таким? На что же такое, действительно, он опирался? И вот первое, что надо сказать: он не был религиозен – при всем его глубоком и отнюдь не случайном интересе к философии, в частности – индийской. Стало быть, его твердая уверенность в том, что он может и должен жить по принятым для себя определенным и довольно жестким законам, основывалась на чем-то другом, хотя тоже превышающем по своему значению его самого. Что же это было?
Здесь я снова вспоминаю 1960-е годы, когда мы все зачитывались одним писателем, который первым заговорил с нами о том, что стало драмой нашей юности. О полной девальвации высоких слов, о тотальной лжи и необходимости ей противостоять и о том, что по-настоящему опереться в этом можно только на нескольких близких и абсолютно надежных друзей – на двух-трех товарищей. Так было и у Самсона Бройтмана, только вот товарищами его были не обязательно ровесники и не только мужчины. Да, это была твердая вера. Не в Бога (может быть, к сожалению, – но так), а в человека. И не вообще в человека, а в некоторых, очень немногих людей, в которых он, судя по всему, видел что-то, может быть, большее и лучшее, чем они сами знали и видели в себе. И в результате он прожил поразительно цельную и предельно ответственную жизнь. То, что сказал один из его любимых поэтов, – что нужно «ни единой долькой не отступаться от лица» – это о нем. В отличие от многих, он это смог.
Я благодарен судьбе за то, что мне довелось – можно прямо сказать, посчастливилось – узнать такого человека, как Самсон Бройтман, и много лет дружить с ним. Он всегда был для меня не только самым близким другом, даже скорее – братом, но и образцом мужества. Таким он для многих, я думаю, и останется.
Н.Д. Тамарченко
Комментариев нет:
Отправить комментарий