Во дворе этого дома Александр Ширвиндт встретил однажды свою соседку Фаину Раневскую. «Шурочка, проволоките меня по двору метров пять-шесть, очень хочется подышать», – попросила актриса. Еще недавно здесь жила не только Раневская, но и Клара Лучко, Галина Уланова, Никита Богословский, Нонна Мордюкова, Лидия Смирнова, Михаил Жаров, Андрей Вознесенский, Людмила Зыкина, Марина Ладынина и многие другие. А сегодня их имена украшают мемориальный фасад: уходит былая атмосфера знаменитой высотки. Но все же многое осталось в памяти нынешних жителей, в числе которых – Ефим ШИФРИН. Для читателей «Театрала» актер провел небольшую экскурсию.
–Я поселился здесь в 1997 году (купил квартиру), а до этого никогда бы и не подумал, что кумиры однажды станут для меня просто соседями. В моей молодости этот дом не внушал особенного пиетета, потому что в моей среде тогда носилась дерзкая фронда: мы не принимали все, что связано с державной монументальностью, со знаками отжившей советской культуры. Высотку на Котельнической мы знали в основном благодаря кинотеатру «Иллюзион». Сейчас никто уже не поверит, что когда-то в «Иллюзион» невозможно было попасть. График показов объявлялся на месяцы вперед, и многие сверяли свое расписание с афишей «Иллюзиона». Теперь я живу как раз над «Иллюзионом», на девятом этаже. Кстати, в этом же крыле жила и Фаина Раневская, которая говорила: «Я живу между хлебом и зрелищем», – поскольку рядом была знаменитая булочная. Булочной уже нет, моя слава еще не пришла, а былая известность «Иллюзиона» давно померкла…
Книги от пола до потолка
– Из старых заведений, в которых хоть что-то напоминает тогдашний быт, остались только гастроном и почта с неторопливым укладом и безмятежными сотрудниками. Сохранилось и оформление, которое мы называем «сталинским ренессансом», поэтому здесь так часто снимают фильмы про 1950–1960-е годы.
Кстати, для меня, как для провинциала, приехавшего в Москву, представление о столице складывалось из фильмов, частым мотивом которых был сюжет о парне из провинции, поселившемся на время у этаких респектабельных столичных родственников. Самое интересное, что это мое представление сработало как дежавю, когда я побывал в квартирах, например, у Богословского или Даниила Сагала. Огромное количество книг и явное пренебрежение к затейливой мебели. Атмосферу любой квартиры этого дома, конечно, определяли книжные корешки, а не какие-нибудь бонбоньерки и пуфики.
За время, что я живу здесь, дом изрядно опустел: не стало Аксенова, ушли Вознесенский и Лучко, Зыкина и Ладынина. Такое впечатление, что из дома потихоньку уходит одна душа, а поселяется другая, куда более приземленная и прагматичная. Недавно у нас разразился дикий скандал, когда один из жильцов соединил свои разноэтажные квартиры персональным лифтом, нарушив все возможные правила и законы. Эта история взбаламутила весь дом. Активные старушки с большим общественным стажем еще не растеряли свой революционный запал. В итоге эксцентричному богачу пришлось расстаться с мечтой о собственном лифте.
А когда встал вопрос о создании товарищества собственников жилья, меня осаждали две противоборствующие группировки. Письма в почтовый ящик опускали и сторонницы, и противницы нововведения. Однажды мне позвонила Наталья Николаевна Ширвиндт и предложила примкнуть к какой-то одной стороне, а я честно признался, что вообще не понимаю, о чем речь. «Ну тогда приходите к нам ужинать», – предложила она. «Да ну, Александр Анатольевич любит только шпроты и жареный лук», – сказал я. Она засмеялась: «Нет, нет, для гостей у нас существует отдельное меню».
Три солистки на длинных ногах
– Представить себе обитательниц этого дома, как бабушек, сидящих на скамейках, невозможно. Это были «штучные» и автономные люди. И как бы они ни были демократичны, они знали себе цену. Я часто сталкивался только с Кларой Степановной Лучко в маленьком гастрономе, которого, увы, уже не существует. И она всякий раз звала меня в гости. Теперь я, конечно, жалею, что ни разу не воспользовался ее приглашением.
Но с одной из своих соседок я был хорошо знаком. Это Людмила Георгиевна Зыкина. Достаточно сказать, что свою первую премию на конкурсе артистов эстрады я получил из ее рук. И потом жизнь нас часто сталкивала в работе. Зыкина была женщиной простой (несмотря на всероссийскую славу), без всякой рисовки. В пору, когда мы еще не были знакомы, я страшно волновался, встречая ее. И после конкурса артистов эстрады она собрала нас на сцене для маленького напутствия. Мы тесно окружили ее, а я случайно оказался ближе. Она на меня лукаво взглянула: «И чего это ты небритый?»
Потом мы уже не раз выходили на сцену в общих программах. Однажды мы отправились на очередные гастроли. Сидели в самолете рядом. Но вылет задерживался. И Зыкина, всегда такая терпеливая, ничем не привлекающая внимания, вдруг поинтересовалась: «А кого мы ждем?» Кто-то ей сказал, что ждут девичью группу, которая по каким-то причинам опаздывает. Девичьих групп сейчас много – три солистки на длинных ногах, умеющие открывать рот под фонограмму… Как называлось это три, я уже не вспомню. Мы ждали-ждали, в самолете стало душно. Я начал успокаивать Людмилу Георгиевну: куда, мол, денутся –придут. И вдруг кто-то сказал: «Идут». Прямо с придыханием, как будто к трапу направляется Папа римский. Зыкина глянула в иллюминатор, увидела этих барби в мини-юбках. «Этих, что ли, ждали?» Ей говорят: «Этих, этих». Она выдохнула и сказала: «Господи, прости». И три раза перекрестилась.
–Я поселился здесь в 1997 году (купил квартиру), а до этого никогда бы и не подумал, что кумиры однажды станут для меня просто соседями. В моей молодости этот дом не внушал особенного пиетета, потому что в моей среде тогда носилась дерзкая фронда: мы не принимали все, что связано с державной монументальностью, со знаками отжившей советской культуры. Высотку на Котельнической мы знали в основном благодаря кинотеатру «Иллюзион». Сейчас никто уже не поверит, что когда-то в «Иллюзион» невозможно было попасть. График показов объявлялся на месяцы вперед, и многие сверяли свое расписание с афишей «Иллюзиона». Теперь я живу как раз над «Иллюзионом», на девятом этаже. Кстати, в этом же крыле жила и Фаина Раневская, которая говорила: «Я живу между хлебом и зрелищем», – поскольку рядом была знаменитая булочная. Булочной уже нет, моя слава еще не пришла, а былая известность «Иллюзиона» давно померкла…
Книги от пола до потолка
– Из старых заведений, в которых хоть что-то напоминает тогдашний быт, остались только гастроном и почта с неторопливым укладом и безмятежными сотрудниками. Сохранилось и оформление, которое мы называем «сталинским ренессансом», поэтому здесь так часто снимают фильмы про 1950–1960-е годы.
Кстати, для меня, как для провинциала, приехавшего в Москву, представление о столице складывалось из фильмов, частым мотивом которых был сюжет о парне из провинции, поселившемся на время у этаких респектабельных столичных родственников. Самое интересное, что это мое представление сработало как дежавю, когда я побывал в квартирах, например, у Богословского или Даниила Сагала. Огромное количество книг и явное пренебрежение к затейливой мебели. Атмосферу любой квартиры этого дома, конечно, определяли книжные корешки, а не какие-нибудь бонбоньерки и пуфики.
За время, что я живу здесь, дом изрядно опустел: не стало Аксенова, ушли Вознесенский и Лучко, Зыкина и Ладынина. Такое впечатление, что из дома потихоньку уходит одна душа, а поселяется другая, куда более приземленная и прагматичная. Недавно у нас разразился дикий скандал, когда один из жильцов соединил свои разноэтажные квартиры персональным лифтом, нарушив все возможные правила и законы. Эта история взбаламутила весь дом. Активные старушки с большим общественным стажем еще не растеряли свой революционный запал. В итоге эксцентричному богачу пришлось расстаться с мечтой о собственном лифте.
А когда встал вопрос о создании товарищества собственников жилья, меня осаждали две противоборствующие группировки. Письма в почтовый ящик опускали и сторонницы, и противницы нововведения. Однажды мне позвонила Наталья Николаевна Ширвиндт и предложила примкнуть к какой-то одной стороне, а я честно признался, что вообще не понимаю, о чем речь. «Ну тогда приходите к нам ужинать», – предложила она. «Да ну, Александр Анатольевич любит только шпроты и жареный лук», – сказал я. Она засмеялась: «Нет, нет, для гостей у нас существует отдельное меню».
Три солистки на длинных ногах
– Представить себе обитательниц этого дома, как бабушек, сидящих на скамейках, невозможно. Это были «штучные» и автономные люди. И как бы они ни были демократичны, они знали себе цену. Я часто сталкивался только с Кларой Степановной Лучко в маленьком гастрономе, которого, увы, уже не существует. И она всякий раз звала меня в гости. Теперь я, конечно, жалею, что ни разу не воспользовался ее приглашением.
Но с одной из своих соседок я был хорошо знаком. Это Людмила Георгиевна Зыкина. Достаточно сказать, что свою первую премию на конкурсе артистов эстрады я получил из ее рук. И потом жизнь нас часто сталкивала в работе. Зыкина была женщиной простой (несмотря на всероссийскую славу), без всякой рисовки. В пору, когда мы еще не были знакомы, я страшно волновался, встречая ее. И после конкурса артистов эстрады она собрала нас на сцене для маленького напутствия. Мы тесно окружили ее, а я случайно оказался ближе. Она на меня лукаво взглянула: «И чего это ты небритый?»
Потом мы уже не раз выходили на сцену в общих программах. Однажды мы отправились на очередные гастроли. Сидели в самолете рядом. Но вылет задерживался. И Зыкина, всегда такая терпеливая, ничем не привлекающая внимания, вдруг поинтересовалась: «А кого мы ждем?» Кто-то ей сказал, что ждут девичью группу, которая по каким-то причинам опаздывает. Девичьих групп сейчас много – три солистки на длинных ногах, умеющие открывать рот под фонограмму… Как называлось это три, я уже не вспомню. Мы ждали-ждали, в самолете стало душно. Я начал успокаивать Людмилу Георгиевну: куда, мол, денутся –придут. И вдруг кто-то сказал: «Идут». Прямо с придыханием, как будто к трапу направляется Папа римский. Зыкина глянула в иллюминатор, увидела этих барби в мини-юбках. «Этих, что ли, ждали?» Ей говорят: «Этих, этих». Она выдохнула и сказала: «Господи, прости». И три раза перекрестилась.
Виктор БОРЗЕНКО
Журнал "Театрал" № 3 (81) Март 2011
Комментариев нет:
Отправить комментарий