Ширвиндт – это город, которого нет
(Уик-энд с Ширвиндтом и Державиным на секретном полигоне)
Бабье лето привезли в Калининград Ширвиндт с Державиным в сентябрьскую субботу. Они и сами были довольны таким неоспоримым фактом. До их появления погода здесь была так себе: холодно, пасмурно, дождливо. Но когда артисты подъехали к Краснознаменску – самому дальнему райцентру янтарного края, – глянуло солнце и заискрилось в летучих осенних паутинках. С этой минуты сюрпризы – хорошо подготовленные и экспромты – ожидали дорогих гостей на каждом шагу.
Встреча земляка
Традиционные хлеб-соль на лесной опушке преподносили такие звонкоголосые девушки, что народные артисты заслушались: «Хорошо поете!» А те и рады: «Шура-Шура-Шура, Шура, пей до дна!» И все говорили о каком-то городе Ширвиндте. Якобы в этих местах был город, откуда есть пошел род Ширвиндтов. Именно там будто бы жил прапрапрадед Александра Анатольевича. Спрашиваю потихоньку у Державина:
– Михал Михалыч, скажите, а Ширвиндт это придумал, что его предки отсюда родом?
– Нет-нет, все правда, мама из Одессы, а папа – отсюда.
– Пруссак?
– Немец. Анатолий Густавович Ширвиндт. Я с ним был знаком, небольшого роста, блондин, с голубыми глазами. А Шура в маму пошел, в Раису Самойловну.
Перед тем как навестить «родовое имение» Ширвиндта, артисты заехали в райцентр на День города. Крошечный провинциальный Краснознаменск ликовал. Его символом, оказалось, являются вовсе не красные знамена, а лесные орехи. И все здесь от мала до велика знают про город Ширвиндт. Стенд с газетно-журнальными вырезками называется «Ширвиндт, который есть». На нем – старинные фотографии: Ширвиндт с высоты птичьего полета, Ширвиндт с видом на реку Шешупе…
И когда Александр Анатольевич вышел на сцену и сказал: «Ну, здрассьте, здрассьте!» – публика отозвалась мгновенным эхом.
– Вчера мы работали в Калининграде, – повествовал артист. – А сегодня с радостью приехали к вам. По пути остановились в Советске, где тридцать лет назад с Михал Михалычем и покойным Андреем Александровичем Мироновым снимались в фильме «Трое в лодке, не считая собаки».
Аплодисменты тут же доказали – народ помнит своих героев.
– Мы пытались прорваться на этот легендарный мост, – рассказывал дальше Ширвиндт про исторический мост королевы Луизы, по которому ныне проходит государственная граница, – куда тридцать лет назад шастали за водкой и сыром в Литву. Но сейчас водки и здесь навалом, а туда уже не пускают. Сейчас поедем дальше. Совсем недалеко у меня тут город есть.
– Поселок! – поправили его краснознаменцы.
– Для вас поселок, а для меня город. А Михал Михалыч, у которого города совсем в другом месте, приехал из сострадания ко мне, из уважения к вам, и чтобы вы не подумали, что мы туристы или бизнесмены, сейчас он возьмет и рванет вам песню.
И действительно рванул:
– И когда на море качка,/ И бушует ураган,/ Приходи ко мне, морячка,/ Я любовь, я любовь, я любовь тебе отдам!
Пока Ширвиндт с Державиным зажигали на площади, организатор всего этого великолепия – глава района Владимир Сытнюк готовил подарки. Под аплодисменты Сытнюк заявил:
– Вручаю верительную грамоту нашему знаменитому земляку о том, что его историческая родина находится здесь, в городе Ширвиндте. Я вам дарю кусок земли в городе Ширвиндте. Восемь соток.
– Есть место для захоронения, – ответствовал народный любимец.
Опасный путь
Дорога в родовое гнездо художественного руководителя Театра сатиры, разбитая военной техникой нескольких поколений, оставляет сильные ощущения. Поросшая лесом холмистая равнина. Полигон. Вокруг ни души, а все равно чувствуешь себя мишенью. Ну так и есть: к машине сопровождающих гаишников прибавились пограничники, а там и представители других родов и видов войск. Наша кавалькада уже напоминает выезд губернатора, когда он дозором обходит владенья свои.
Стреляют на этом полигоне отнюдь не холостыми. Местные жители знают: грибные места здесь чудные, вот только незнакомые предметы не следует поддевать ногами. Мало ли чего вылезет из этой земли. Здесь, в бывшей Пруссии, все время так – вроде бы ничего от нее не осталось, и вдруг в самых неожиданных местах прорывается эта Атлантида. Ширвиндт с Державиным, перепрыгивая через болотистые кочки, подходят к показавшемуся из земли дзоту. В нем, окруженном водой, два этажа подземелья – помещения для проживания гарнизона и для боеприпасов. Если откачать воду – можно найти вход. Правда, воду никто не качает, а вот колпак из брони с бойницами, весом в несколько тонн, хранит на себе не только следы от обстрела, но и от автогена: нынешние «металлисты» пытались резать, но куда им. Не взял немецкую прочность никакой автоген.
Город-призрак
Как-то незаметно получилось, что путешествие, предпринятое Ширвиндтом вроде бы в шутку, перестало быть таким веселым. Жутковато было возле этого дота. Сколько здесь наших погибло. И – не наших.
В нескольких метрах отсюда на дереве прибит указатель несуществующего города. Посреди поля высится памятный знак на месте, где когда-то был видный на всю округу храм… Аллея из старинных лип, переходящая в железный мост, который еще пятнадцать лет назад связывал, а теперь разделяет два берега – русский и литовский. Александр Анатольевич вышел на мост, и наши пограничники пропустили его к тому берегу, с которого ему махал рукой седой литовец – собиратель и хранитель музея Ширвиндта – города-призрака, оставшегося лишь в памяти людей...
– Это немножко похоже на какой-то придуманный аттракцион с посещением родины, которую никогда не видел, – признался артист после этой волнующей немой сцены, – а потом, когда все ближе подъезжаешь к надписи «Ширвиндт», когда видишь эти дзоты немецкие, кресты, возлагаешь цветы к могилам солдатиков наших, то понимаешь, что это уже не аттракцион …Мы сейчас бежим, и нету ни времени, ни сил, ни мужества остановиться. А так вдруг целый день походить по захоронениям Первой мировой войны, Второй мировой войны… сразу понимаешь, как неправильно мы живем. Все боимся опоздать – а куда? В захоронение! Вот в чем ужас.
И он печальный пошел по аллее. Правда, печалиться ему долго не дали: под вековыми липами хозяева в честь дорогих гостей уже накрыли «поляну». Хозяева порадовали гостей – ухитрились выписать из Германии толстенный старинный том истории города Ширвиндта, где с немецкой педантичностью собраны сведения обо всех его жителях!
Кстати
«Мой замечательный покойный двоюродный брат Бобка – майор-артиллерист – прислал в августе 1944 г. вырезку из фронтовой газеты «Освободили Ширвиндт», – пишет Александр Анатольевич в своей книге воспоминаний «Schirwinndt, стертый с лица земли», – не поленился влезть в архивы. Оказывается, Ширвиндт был самым восточным городом Германии. После окончания Второй мировой войны Ширвиндт прекратил свое существование. 17 ноября 1947 г. был переименован в поселок Кутузово и вошел в состав Краснознаменского района Калининградской области. Более логичное переименование трудно себе представить»…
Ирина СМИРНОВА,
Калининград, фото автора
11 октября 2007г., «Аргументы Недели»
Встреча земляка
Традиционные хлеб-соль на лесной опушке преподносили такие звонкоголосые девушки, что народные артисты заслушались: «Хорошо поете!» А те и рады: «Шура-Шура-Шура, Шура, пей до дна!» И все говорили о каком-то городе Ширвиндте. Якобы в этих местах был город, откуда есть пошел род Ширвиндтов. Именно там будто бы жил прапрапрадед Александра Анатольевича. Спрашиваю потихоньку у Державина:
– Михал Михалыч, скажите, а Ширвиндт это придумал, что его предки отсюда родом?
– Нет-нет, все правда, мама из Одессы, а папа – отсюда.
– Пруссак?
– Немец. Анатолий Густавович Ширвиндт. Я с ним был знаком, небольшого роста, блондин, с голубыми глазами. А Шура в маму пошел, в Раису Самойловну.
Перед тем как навестить «родовое имение» Ширвиндта, артисты заехали в райцентр на День города. Крошечный провинциальный Краснознаменск ликовал. Его символом, оказалось, являются вовсе не красные знамена, а лесные орехи. И все здесь от мала до велика знают про город Ширвиндт. Стенд с газетно-журнальными вырезками называется «Ширвиндт, который есть». На нем – старинные фотографии: Ширвиндт с высоты птичьего полета, Ширвиндт с видом на реку Шешупе…
И когда Александр Анатольевич вышел на сцену и сказал: «Ну, здрассьте, здрассьте!» – публика отозвалась мгновенным эхом.
– Вчера мы работали в Калининграде, – повествовал артист. – А сегодня с радостью приехали к вам. По пути остановились в Советске, где тридцать лет назад с Михал Михалычем и покойным Андреем Александровичем Мироновым снимались в фильме «Трое в лодке, не считая собаки».
Аплодисменты тут же доказали – народ помнит своих героев.
– Мы пытались прорваться на этот легендарный мост, – рассказывал дальше Ширвиндт про исторический мост королевы Луизы, по которому ныне проходит государственная граница, – куда тридцать лет назад шастали за водкой и сыром в Литву. Но сейчас водки и здесь навалом, а туда уже не пускают. Сейчас поедем дальше. Совсем недалеко у меня тут город есть.
– Поселок! – поправили его краснознаменцы.
– Для вас поселок, а для меня город. А Михал Михалыч, у которого города совсем в другом месте, приехал из сострадания ко мне, из уважения к вам, и чтобы вы не подумали, что мы туристы или бизнесмены, сейчас он возьмет и рванет вам песню.
И действительно рванул:
– И когда на море качка,/ И бушует ураган,/ Приходи ко мне, морячка,/ Я любовь, я любовь, я любовь тебе отдам!
Пока Ширвиндт с Державиным зажигали на площади, организатор всего этого великолепия – глава района Владимир Сытнюк готовил подарки. Под аплодисменты Сытнюк заявил:
– Вручаю верительную грамоту нашему знаменитому земляку о том, что его историческая родина находится здесь, в городе Ширвиндте. Я вам дарю кусок земли в городе Ширвиндте. Восемь соток.
– Есть место для захоронения, – ответствовал народный любимец.
Опасный путь
Дорога в родовое гнездо художественного руководителя Театра сатиры, разбитая военной техникой нескольких поколений, оставляет сильные ощущения. Поросшая лесом холмистая равнина. Полигон. Вокруг ни души, а все равно чувствуешь себя мишенью. Ну так и есть: к машине сопровождающих гаишников прибавились пограничники, а там и представители других родов и видов войск. Наша кавалькада уже напоминает выезд губернатора, когда он дозором обходит владенья свои.
Стреляют на этом полигоне отнюдь не холостыми. Местные жители знают: грибные места здесь чудные, вот только незнакомые предметы не следует поддевать ногами. Мало ли чего вылезет из этой земли. Здесь, в бывшей Пруссии, все время так – вроде бы ничего от нее не осталось, и вдруг в самых неожиданных местах прорывается эта Атлантида. Ширвиндт с Державиным, перепрыгивая через болотистые кочки, подходят к показавшемуся из земли дзоту. В нем, окруженном водой, два этажа подземелья – помещения для проживания гарнизона и для боеприпасов. Если откачать воду – можно найти вход. Правда, воду никто не качает, а вот колпак из брони с бойницами, весом в несколько тонн, хранит на себе не только следы от обстрела, но и от автогена: нынешние «металлисты» пытались резать, но куда им. Не взял немецкую прочность никакой автоген.
Город-призрак
Как-то незаметно получилось, что путешествие, предпринятое Ширвиндтом вроде бы в шутку, перестало быть таким веселым. Жутковато было возле этого дота. Сколько здесь наших погибло. И – не наших.
В нескольких метрах отсюда на дереве прибит указатель несуществующего города. Посреди поля высится памятный знак на месте, где когда-то был видный на всю округу храм… Аллея из старинных лип, переходящая в железный мост, который еще пятнадцать лет назад связывал, а теперь разделяет два берега – русский и литовский. Александр Анатольевич вышел на мост, и наши пограничники пропустили его к тому берегу, с которого ему махал рукой седой литовец – собиратель и хранитель музея Ширвиндта – города-призрака, оставшегося лишь в памяти людей...
– Это немножко похоже на какой-то придуманный аттракцион с посещением родины, которую никогда не видел, – признался артист после этой волнующей немой сцены, – а потом, когда все ближе подъезжаешь к надписи «Ширвиндт», когда видишь эти дзоты немецкие, кресты, возлагаешь цветы к могилам солдатиков наших, то понимаешь, что это уже не аттракцион …Мы сейчас бежим, и нету ни времени, ни сил, ни мужества остановиться. А так вдруг целый день походить по захоронениям Первой мировой войны, Второй мировой войны… сразу понимаешь, как неправильно мы живем. Все боимся опоздать – а куда? В захоронение! Вот в чем ужас.
И он печальный пошел по аллее. Правда, печалиться ему долго не дали: под вековыми липами хозяева в честь дорогих гостей уже накрыли «поляну». Хозяева порадовали гостей – ухитрились выписать из Германии толстенный старинный том истории города Ширвиндта, где с немецкой педантичностью собраны сведения обо всех его жителях!
Кстати
«Мой замечательный покойный двоюродный брат Бобка – майор-артиллерист – прислал в августе 1944 г. вырезку из фронтовой газеты «Освободили Ширвиндт», – пишет Александр Анатольевич в своей книге воспоминаний «Schirwinndt, стертый с лица земли», – не поленился влезть в архивы. Оказывается, Ширвиндт был самым восточным городом Германии. После окончания Второй мировой войны Ширвиндт прекратил свое существование. 17 ноября 1947 г. был переименован в поселок Кутузово и вошел в состав Краснознаменского района Калининградской области. Более логичное переименование трудно себе представить»…
Ирина СМИРНОВА,
Калининград, фото автора
11 октября 2007г., «Аргументы Недели»
Комментариев нет:
Отправить комментарий