В первую очередь я получаю удовольствие сам

      Я буду читать его (Бродского – M.) стихи! Ведь он же сам мне советовал читать лучшее, что есть в русской поэзии. Вот я и читаю. Да и какое это имеет значение - нравится ему мое чтение или нет? Я что - исполняю его стихи в надежде понравиться самому Бродскому? Ведь я читаю даже не для публики. В первую очередь я получаю удовольствие сам. Понравилось еще кому-то - слава Богу!
      Однако, положа руку на сердце, все же приятно, когда тебя хвалит автор...

      Но все-таки - надо разграничить территории. Есть законы стихосложения. А есть законы эстрады, исполнения чего бы то ни было на публике. И под них подпадает любой, кто поднимается на эстраду - актер, политолог, лектор, певец, фельетонист, поэт. Любой. Самый гениальный - будь то сам Пушкин или Бродский - или самый бездарный. Закон есть закон. И каждый, поднимающийся на эстраду перед людьми, должен знать законы построения своего выступления. Есть законы пианизма, законы построения сольного фортепианного концерта. Как мне кажется, это наиболее точный аналог сольному концерту чтеца поэзии. Я думал об этом достаточно долго и продолжаю думать по сей день. Формы моих концертов претерпевали изменения. Сейчас я пришел к отсутствию формы. Но это тоже форма и особенно изощренная, которую может себе позволить не всякий.
      Такое может себе разрешить лишь человек, не просто имеющий право читать стихи публично (ведь и таких единицы), а тот, у кого вокруг слов и чужих созвучий размещен целый мир различных ассоциаций, космос взаимосвязей, метафизика восприятия Божьего мира во всем его многообразии, и а первую очередь чувства музыкальных ритмов и форм поэзии в целом. К этому должно прилагаться знание поэзии, пусть и относительное знание.
      Всего не знает никто. Самый замечательный, великий актер театра и кино может быть начисто лишен умения прочесть простейшее стихотворение. Но если чтец, исполнитель поэзии, - плохой актер, то ему тоже не светит читать стихи. Ибо в стихе обязательно присутствует игровая стихия. Под игровой стихией я подразумеваю подлинное чувство, понятую мысль, энергию, направленную через слово, как в молитве к Богу. В проповеди - к прихожанам. В концерте - к слушателю, к зрителю. Это волевое, эмоциональное, мыслительное, энергетическое, подчас гипнотическое напряжение, объединенное в один целенаправленный вектор воздействия. В противном случае получается, как молитва короля Клавдия из «Гамлета»:
                  Слова летят, дух остается тут:
                  Слова без чувства к Богу не дойдут...
________________
Михаил Козаков, "Актерская книга" (в 2т.), Т.2 "Третий звонок", М., АСТ: Зебра Е, 2008г., с. 273-274