Ефим Шифрин: «Я всегда себе внушаю, что выступление будет похоже на акт любви»

Почти полгода назад Ефим Шифрин дал эксклюзивное интервью главному редактору житомирского VIP-сайта «Z-Объектив» Виктору Мельниченко, сегодня интервью было опубликовано на сайте.




    - Ефим Залманович, какие ассоциации у вас связаны с городом Житомиром?
    - У меня недавно был пост в Живом Журнале, который назывался «Синдром Лариосика». Так я называю синдром любого провинциала, который приезжает в большой город. Это такое знаковое, расхожее выражение, которым мы обязаны Булгакову. Кузен из Житомира для человека культуры, в первую очередь, служит каким-то знаком Житомира. Представление о вашем городе почему-то возникает именно через этого литературного персонажа.

    - А какое место в вашей жизни занимает другой известный житомирянин - Саша Черный?
    - Я пел целый цикл романсов Саши Черного, который когда-то положил на музыку Дмитрий Дмитриевич Шостакович.



    - Ефим Залманович, есть ли у вас какие-то особые секреты, чтобы концерт прошел хорошо?
    - Я не очень верю во всякие «тьфу-тьфу, три раза через плечо», «не свистеть за кулисами»… Хотя актеры – такая суеверная категория населения.
    Я думаю, что просто надо любить то, чем ты занимаешься, тогда все получится.
    И потом, я уже вышел из того возраста, когда выходишь к залу сражаться или биться, вступать в какой-то поединок. Я сразу себе внушаю, что выступление больше будет похоже на акт любви. И зритель чаще всего отвечает взаимностью. Такая настроенность подкупает его гораздо больше, чем актеры, которые позволяют себе учить зал или дерзить залу, или высокомерничать перед ним. Я никогда себе этого не разрешал. Буквально в первые минуты я даю понять даже очень сложному залу, что пришел с хорошими намерениями.

    - Вас сложно рассмешить до слез?
    - Нет, я хохотунчик. Я думаю, что представление о юмористах как об очень замкнутых людях, которые все время ходят мрачными-мрачными, уже немножко устарело. Я знаю очень много таких весельчаков-юмористов, да и сам в общем ничего. Если есть что-то смешное, я не буду делать вид, что ниже моего достоинства – смеяться.

    - Что может вас заставить рассмеяться?
     - Я радуюсь, когда повод для смеха случается неожиданно. Но в нашем жанре это так редко – неожиданность, и так уже все заезжено. Даже молодая поросль, на которую мы так рассчитывали, тоже очень быстро заездила свои тексты.
    Могу смеяться над собственной рассеянностью. И никогда не делаю из этого тайны, потому что это иногда меня самого ставит в неловкое положение. Очень часто бывает, могу обыскать весь дом, а вещь лежит у меня под носом, и в очередной раз поражаюсь своей рассеянности.

    - Ефим Залманович, вы прекрасно выглядите. Известно, что много лет занимаетесь бодибилдингом. Многие же звезды прибегают к пластической хирургии. Как вы относитесь к этому?
    - Это собственный выбор человека. Человек решил что-нибудь себе отрезать или пришить. Как я могу это обсуждать?
    Пластическая хирургия – это часть нашей реальности. Не думаю, что все дело в том, сколько морщин у тебя на лице. Думаю, что глянцевые журналы одну лукавую штуку успели в головах людей поселить: почему-то решили, что молодость и ощущение молодости впрямую связаны с внешним видом. Я не разделяю этой точки зрения.
    Я считаю, что молодость – это категория, которая зависит от ощущения здоровья в себе и от взгляда на жизнь, хоть сколько-нибудь оптимистичного.
    А пластическая хирургия на том этапе, на котором сейчас мы ее застаем, к сожалению, делает людей очень похожими друг на друга. И я на эту тему в концертах много шучу.
    Конечно, фитнес и спорт, хоть и более трудный путь к тому, чтобы отвоевать себе часть прожитых лет, но гораздо органичнее, чем пластическая хирургия.

    - Вы подарили людям чудесную фразу «надо жить легко». А вам легко – жить легко?
    - Ее подарил мой персонаж, который создал Анатолий Трушкин. Это несправедливость, с которой мы ничего не можем поделать, – нам приписывают тексты наших авторов. С одной стороны, это приятно, а с другой стороны – половина Райкинских фраз, пошедших в народ, к прискорбию авторов, ему не принадлежала, и они часто про это говорили.
    Что значит – жить легко?..

    - Популярность – это легко?
     - Актер, который делает из популярности какое-то страшное бремя, и говорит о невыносимости этого бремени, - это, конечно же, кокетка жуткая. Ничего себе! Его отпускают гаишники, ему легче решить какую-то проблему, он купается во всеобщей любви, на его долю не выпадает масса тягот, потому что он может их решить как популярная личность.
    Но, с другой стороны, тебя совершенно лишают оболочки. Говорят, если часто мыться в душе, то человек, особенно пользуясь моющими средствами, смывает с себя тот защитный слой естественного кожного жира, который необходим для жизнедеятельности человека.
    Эта аналогия, конечно, такая дурацкая, физиологическая, но именно она мне приходит в голову. Тебе совершенно не оставляют того необходимого воздуха и пространства, которое нужно любому человеку для того, чтобы иметь хотя бы какой-то свой ареал обитания. Как льву. Он метит свою территорию, потому что он не выживет в природе, если на него будут покушаться другие.
    А личности любого сколько-нибудь популярного человека права на эту территорию уже совсем не оставляют. Объектив уже в спальне, дуло этой камеры уже в кухне. И ты слышишь за собой следы этой погони и понимаешь, что ты ни в чем не провинился. А провинился ты только в том, что тебя чаще, чем другого, показывают по телевизору, просто в том, что тебя знают.
    Мне кажется, что это глянцевое хамство, когда публичному человеку не оставляют никакого воздуха, чтобы дышать, надо прекращать. Мы так легко поддались этой моде на заклание собственной жизни цветным западным таблоидам. Я не думаю, что это вполне наша ментальность. Наш человек куда более закрыт, куда более оберегает свою интимную сферу, чем западный.
    Надо уметь говорить «нет»… даже очень хорошим, таким славным, как вы, журналистам.

    - Вы однажды в интервью сказали, что готовитесь сыграть Пастернака. Как обстоят дела с этим проектом?
    - Я сказал это в передаче «Позаочі», вдохновленный тем, что незадолго до этого эфира я получил такое предложение. Как всегда, сглазил потому, что денег на этот проект пока не находится. Автора сценария и режиссера, которого я теперь в силу понятных причин не назову, я очень уважаю, и ценю их остальные работы. Если бы этот проект получилось реализовать, мне бы невероятно повезло. Но, как мне объяснили, кино сейчас готово принять любую кассовую идею, кроме тех, которые, по мнению продюсеров, кажутся им неактуальными и неинтересными…

    - Получается, что Пастернак – не кассовый?
    - Ну, к сожалению, очевидно, для продюсеров, которых сформировал новый капитализм, да… Дай Бог, чтобы они хотя бы знали это имя.

    - А какие роли вы хотели бы сыграть сегодня?
    - Знаете, часто актерское счастье и состоятельность проверяется ролями такого мирового репертуара. Сыграл Гамлета или не сыграл Гамлета. Сыграла Анну Каренину или не сыграла. Я никогда не примеривался к ролям мирового репертуара, которые уже в истории сохранили огромное количество трактовок. Я никогда не задумывался о том, чтобы сыграть что-то вслед за другими, несмотря на то, что этими ролями, казалось бы, можно меряться, как меряются подростки пиписьками.
    Мне повезло в судьбе, что я играл и у Виктюка, и у Мирзоева чаще всего то, что до меня никто не делал. И естественно, эта радость первооткрывателя дарит мне куда большие ощущения, чем я буду тридцатипятитысячным Астровым, Треплевым, Гамлетом. Тогда у меня остается шанс сделать этого героя собой.
    Никогда не мечтал о Гамлете. Странное дело! Я знаю свои возможности и понимаю: ну, чего ж людей смешить. Какой из меня Гамлет? Ну, так себе, Полоний еще на троечку.

    - Вы вслед за Раневской сказали, что «живете между хлебом и зрелищем». Дает ли сегодня чистое искусство возможность заработать на хлеб? Или, чтобы выжить, нужно еще какой-нибудь бизнес иметь?
    - Я повторил вслед за Раневской ее знаменитый афоризм потому, что живу в том же крыле дома, где когда-то жила она, в том же самом доме. Это не дает мне никаких преимуществ, просто какое-то совпадение в жизни.
    Если бы я работал только в театре, то, конечно, мне бы пришлось жаловаться на какой-то недостаток средств: театральные актеры по-прежнему не очень обеспечены. Хотя уже лучше, чем вчера. Но я работаю на эстраде, работаю на телевидении, работаю иногда в кино, пишу книги, я много гастролирую.
    Я не могу жаловаться на свою финансовую несостоятельность. Но, с другой стороны, вы знаете, что даже миллионеру всегда миллиона до получки не хватает.