Известный юморист считает, что лучше всего выглядит не по телевизору, а наедине с подушкой
| Ефима Шифрина женщины готовы носить на руках |
Ефим ШИФРИН, похоже, окончательно отмежевывается от одурманивающей публику славы юмориста. То он работает в цирке, то играет в серьезной пьесе Эдварда Олби «Коза» в постановке Романа Виктюка. А только что на экраны вышел новый фильм Андрея Кончаловского «Глянец», где многогранный и всеядный Шифрин играет известного модельера Марка Шиффера, который готовит к показу новую скандальную коллекцию.
– Ефим, как-то вы сказали, что комиками рождаются…
– Без сомнения. Так же, как рождаются артистами. Но без огранки любой бриллиант не имеет никакой ценности. Без ученичества, без хорошего мастера, наставника, вообще без театральной школы нет артиста. И не надо стесняться учиться в любом возрасте. Я до сих пор шарахаюсь от слова «юморист», как меня называют. Я никогда себя не считал ни юмористом, ни сатириком. Мне всегда казалось, что я комический артист. Это гораздо шире и лучше.
– Ваше детство прошло в суровом Магаданском крае. Вы, наверное, были обделены многими детскими радостями?
– Мы жили в заброшенном таежном поселке Сусуман с общим числом жителей 12 тысяч человек, затерянном среди тайги. Доминантой пейзажа были белые сопки, уходящие за линию горизонта. И я никогда не думал, что это несчастье. Ведь это так красиво! Такую зиму, какую знаю я, знают немногие. Это бесконечная, бескрайняя снежная зима, когда морозы доходят до минус шестидесяти. И главное счастье – не идти в школу, если морозы превышали минус тридцать, а это случалось очень часто.
– В детстве вам говорили: «Тебе только в клоуны идти»?
– Конечно. У нас в школе была уборщица тетя Валя, такой колоритный персонаж, который я никогда не забуду. Если у меня появляются женские персонажи, я всегда имею в виду ее. Она слово «клоун» произносила через «в» («кловун») и все время говорила, что мне только в «кловуны» идти. Я ее завет выполнил, как видите. И вслед за Феллини, как бы это нескромно ни прозвучало, считаю, что клоун – высший пилотаж актерской профессии.
– На сегодняшний день есть какая-то черта вашего характера, которая вам нравится?
– Отходчивость. Я вообще вспыльчивый человек, но очень быстро отхожу. Это единственное качество, которое я в себе люблю.
– А качество, от которого хотелось бы избавиться?
– Ну, как говорят, лень – мать всех пороков. Бывает, что поддаюсь праздности. Но я привык себя за это корить и всегда исправляюсь. Знаете, как худеющая женщина, которая за один бутерброд наказывает себя двумя-тремя сутками голодовки, так и я за любую праздную минуту себя наказываю. Если, например, перед предстоящим спектаклем я быстренько пробежал текст глазами, то в следующий раз я себя накажу – не расстанусь ни с текстом, ни с пленками спектакля до раннего утра.
– А когда подходите к зеркалу, вы себе нравитесь?
– В зеркале – да. Но вот по телевизору… я вижу себя совсем не таким. Там постоянно неудачный ракурс, операторы будто нарочно стараются подать артиста в дурацком виде. А вообще я лучше всего выгляжу, когда я наедине с подушкой и снюсь себе гордым и отважным.
– Мы смеемся на ваших концертах. А вы на чьих?
– У меня как-то не получается ходить на концерты своих коллег, потому что вечерами я сам работаю. Но, когда приходишь к коллеге, все время смотришь, как это у него так получается, есть ли какие-то свежие идеи, темы... Например, по телевизору показывают старую французскую комедию «Замороженный» с Луи де Фюнесом. И я не перестаю поражаться его комическому запалу. Сколько ужимок, мимики приходится на секунду времени, сколько потрясающей энергии! Французский юмор сплавлен с пантомимой. Комики такого класса – это то, что может меня рассмешить.
– Что больше всего раздражает вас в современной жизни?
– Буржуазный пафос. Особенно, когда этим начинает страдать интеллигенция. Конечно, тот порядок вещей, который устанавливается по мере знакомства с капитализмом, нарушить невозможно. Бороться с ним глупо и немыслимо. К тому же жизнь становится комфортнее, условия труда более сносными, все налаживается. Но когда внешняя атрибутика буржуазной сытости устанавливается для интеллигенции, я начинаю нервничать. В словаре молодого человека появилось слово «метросексуал». Это такой индивидуум, который тщательно о себе заботится, чистит перышки. В этом термине есть что-то сомнительное. Я понимаю, что шарм советской интеллигенции – воркующей по маленьким кухням, с гудящими головами, с роящимися в этих головах мыслями – ушел безвозвратно. Кухни стали шире, мышление – рациональнее. Сегодняшняя интеллигенция перестала оппонировать власти, как это было раньше. Я сразу вспоминаю всю боль и тоску немецких философов, которые предрекали закат Европы еще в начале прошлого века. Но этот закат не случился, потому что гений интеллигенции, ее духовность помогли устоять против буржуазного соблазна. Хотелось, чтобы и у нас такое было.
– Ваш учитель Роман Виктюк часто повторяет, что жизнь – это шифр, который нужно разгадать. Чем точнее ты подберешь к нему ключ, тем точнее попадешь в свою судьбу. Вы овладели этим шифром? Попали в свою судьбу?
– Я не очень силен в мистике, но понимаю, что не я пишу сценарий своей жизни. Я стараюсь его только хорошо сыграть. Шифры же, знаки, предзнаменования и прочие намеки судьбы я как раз не очень хорошо слышу и привык себя считать человеком с плохой интуицией. Но я вывел для себя одну формулу: для того чтобы встретиться со счастьем, надо быть готовым к этой встрече. Надо к этому моменту обязательно что-то уметь, потому что незаслуженного счастья не бывает. Это я знаю точно.
Беседовал Александр СЛАВУЦКИЙ
"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 33(218), 04 октября 2007 г., полоса 48
– Ефим, как-то вы сказали, что комиками рождаются…
– Без сомнения. Так же, как рождаются артистами. Но без огранки любой бриллиант не имеет никакой ценности. Без ученичества, без хорошего мастера, наставника, вообще без театральной школы нет артиста. И не надо стесняться учиться в любом возрасте. Я до сих пор шарахаюсь от слова «юморист», как меня называют. Я никогда себя не считал ни юмористом, ни сатириком. Мне всегда казалось, что я комический артист. Это гораздо шире и лучше.
– Ваше детство прошло в суровом Магаданском крае. Вы, наверное, были обделены многими детскими радостями?
– Мы жили в заброшенном таежном поселке Сусуман с общим числом жителей 12 тысяч человек, затерянном среди тайги. Доминантой пейзажа были белые сопки, уходящие за линию горизонта. И я никогда не думал, что это несчастье. Ведь это так красиво! Такую зиму, какую знаю я, знают немногие. Это бесконечная, бескрайняя снежная зима, когда морозы доходят до минус шестидесяти. И главное счастье – не идти в школу, если морозы превышали минус тридцать, а это случалось очень часто.
– В детстве вам говорили: «Тебе только в клоуны идти»?
– Конечно. У нас в школе была уборщица тетя Валя, такой колоритный персонаж, который я никогда не забуду. Если у меня появляются женские персонажи, я всегда имею в виду ее. Она слово «клоун» произносила через «в» («кловун») и все время говорила, что мне только в «кловуны» идти. Я ее завет выполнил, как видите. И вслед за Феллини, как бы это нескромно ни прозвучало, считаю, что клоун – высший пилотаж актерской профессии.
– На сегодняшний день есть какая-то черта вашего характера, которая вам нравится?
– Отходчивость. Я вообще вспыльчивый человек, но очень быстро отхожу. Это единственное качество, которое я в себе люблю.
| Совместный номер: Юрий Гальцев и Ефим Шифрин |
– А качество, от которого хотелось бы избавиться?
– Ну, как говорят, лень – мать всех пороков. Бывает, что поддаюсь праздности. Но я привык себя за это корить и всегда исправляюсь. Знаете, как худеющая женщина, которая за один бутерброд наказывает себя двумя-тремя сутками голодовки, так и я за любую праздную минуту себя наказываю. Если, например, перед предстоящим спектаклем я быстренько пробежал текст глазами, то в следующий раз я себя накажу – не расстанусь ни с текстом, ни с пленками спектакля до раннего утра.
– А когда подходите к зеркалу, вы себе нравитесь?
– В зеркале – да. Но вот по телевизору… я вижу себя совсем не таким. Там постоянно неудачный ракурс, операторы будто нарочно стараются подать артиста в дурацком виде. А вообще я лучше всего выгляжу, когда я наедине с подушкой и снюсь себе гордым и отважным.
– Мы смеемся на ваших концертах. А вы на чьих?
– У меня как-то не получается ходить на концерты своих коллег, потому что вечерами я сам работаю. Но, когда приходишь к коллеге, все время смотришь, как это у него так получается, есть ли какие-то свежие идеи, темы... Например, по телевизору показывают старую французскую комедию «Замороженный» с Луи де Фюнесом. И я не перестаю поражаться его комическому запалу. Сколько ужимок, мимики приходится на секунду времени, сколько потрясающей энергии! Французский юмор сплавлен с пантомимой. Комики такого класса – это то, что может меня рассмешить.
– Что больше всего раздражает вас в современной жизни?
– Буржуазный пафос. Особенно, когда этим начинает страдать интеллигенция. Конечно, тот порядок вещей, который устанавливается по мере знакомства с капитализмом, нарушить невозможно. Бороться с ним глупо и немыслимо. К тому же жизнь становится комфортнее, условия труда более сносными, все налаживается. Но когда внешняя атрибутика буржуазной сытости устанавливается для интеллигенции, я начинаю нервничать. В словаре молодого человека появилось слово «метросексуал». Это такой индивидуум, который тщательно о себе заботится, чистит перышки. В этом термине есть что-то сомнительное. Я понимаю, что шарм советской интеллигенции – воркующей по маленьким кухням, с гудящими головами, с роящимися в этих головах мыслями – ушел безвозвратно. Кухни стали шире, мышление – рациональнее. Сегодняшняя интеллигенция перестала оппонировать власти, как это было раньше. Я сразу вспоминаю всю боль и тоску немецких философов, которые предрекали закат Европы еще в начале прошлого века. Но этот закат не случился, потому что гений интеллигенции, ее духовность помогли устоять против буржуазного соблазна. Хотелось, чтобы и у нас такое было.
– Ваш учитель Роман Виктюк часто повторяет, что жизнь – это шифр, который нужно разгадать. Чем точнее ты подберешь к нему ключ, тем точнее попадешь в свою судьбу. Вы овладели этим шифром? Попали в свою судьбу?
– Я не очень силен в мистике, но понимаю, что не я пишу сценарий своей жизни. Я стараюсь его только хорошо сыграть. Шифры же, знаки, предзнаменования и прочие намеки судьбы я как раз не очень хорошо слышу и привык себя считать человеком с плохой интуицией. Но я вывел для себя одну формулу: для того чтобы встретиться со счастьем, надо быть готовым к этой встрече. Надо к этому моменту обязательно что-то уметь, потому что незаслуженного счастья не бывает. Это я знаю точно.
| В фитнес-клубе с тренером |
Беседовал Александр СЛАВУЦКИЙ
"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 33(218), 04 октября 2007 г., полоса 48
Комментариев нет:
Отправить комментарий