2003 год - это юбилейный год для Ефима Шифрина. 25 лет назад он появился на эстраде, и за эти годы не только исполнил огромное количество монологов, но и удивил нас своими работами в театре, кино и даже литературе.
Зрители и почитатели Ефима Шифрина уже привыкли к тому, что ежегодные мартовские бенефисы артиста, совпадающие с его днём рождения, - это всякий раз новый спектакль. "Новый русский пасьянс" был об истории азартных и карточных игр в России, "ШифриНоев ковчег" - о морских путешествиях, а "WWW.SHIFRIN.RU" - об интернете.
В этом году Шифрин назвал свой бенефис "Лестница". Он состоится 23 марта в Концертном зале "Россия". А накануне праздника - провел пресс-конференцию, посвященную своему бенефису. Наш корреспондент взял у Ефима Шифрина интервью.
- Корр. : Что ваша программа представляет нового в постановке, режиссуре в этом году?
- Е. Ш. : Это по-прежнему не театральный спектакль. Есть какая-то связь между тем, что я предлагаю в этот вечер, и тем, что предлагают гости, которых я приглашаю. Это 11-й мой бенефисный спектакль. Я привык в день рождения отчитываться за год перед собой, перед зрителями. Вообще, я живу от бенефиса до бенефиса. Выбор гостей всегда был не случаен, как и выбор тем. Не так, что просто захотелось. Например, работа, которую мы назвали "WWW.SHIFRIN.RU" - название моего сайта в интернете - это не раскрутка моей веб-странички, как подумали журналисты. Это попытка приблизить внимание широкой публики к тому, с чем вступает в жизнь новое поколение. Самым приятным для меня было то, что этими "интернет-именами" позже стали называть другие проекты. А раскручивать веб-страничку мне не нужно было, потому что она некоммерческая и нет разницы, сколько народу её посетит.
- А какая тема определяет бенефис в этот раз?
- Тема куда абстрактнее и за неё так не уцепиться. Слово "лестница", мне кажется, обладает очень ёмким смыслом, потому что лестница - это путь не по плоскости. Неважно, ведёт она наверх или вниз, но это всегда движение, которое требует усилий. Даже если проложенный мною по лестнице маршрут ошибочен, я знаю, что каждая ступенька - это мои нервы и мои слёзы.
- Не могли бы вы рассказать о своих гостях, что будут выступать на бенефисе?
- Я расскажу о некоторых из них. У меня будет Любовь Казарновская - достаточно необычный гость на такого рода мероприятиях. Большое количество авторов, которых последний раз, по-моему, собирала лишь передача "Вокруг смеха": Семен Альтов, Анатолий Трушкин, Виктор Коклюшкин. Из молодых будут Леонид Агутин и Анжелика Варум. Из совсем молодых будет группа "HI-FI". Солистка этой группы покинула коллектив, но из уважения к виновнику торжества она выйдет на сцену вместе с группой. Ещё будет Ян Арлазоров, возмутитель спокойствия на моих бенефисах. Будут ребята из "Экс-ББ" с каким-нибудь антиюбилейным номером. Чего-чего, а юбилея у меня никакого нет. Вот будет 60 лет...
- Каков ваш образ в бенефисе?
- Технология простая - мой лирический герой представляет моих персонажей. Кстати, с ними меня до обидного часто путают. То, что говорят мои персонажи, весьма недалёкие люди, присваивают мне: "Шифрин сказал". Ничего подобного не говорил! Я выучил то, что произносит человек неглубокий, пошлый, вульгарный. Давайте Чехову припишем эту банальную фразу "В человеке всё должно быть прекрасно...". Это сказал некий доктор Астров, герой произведения Чехова. Я не соотношу себя ни с какими высокими именами, но это всё равно, что жизненные позиции героев диалога "Вань, гляди, какие клоуны..." приписать Высоцкому. Какое он имеет к этой позиции имеет отношение?
- Каким может быть ваш персонаж?
- Ну, смешным вообще может быть любой человек. Придёт время, буду играть святых благородных героев, а пока в удел мне дано изображать мямлящих и недалёких людей. Но когда люди смотрят на моих героев, то думают, что у них самих всё нормально.
- Расскажите подробнее о спектакле "Я играю Шостаковича", который появился в 1990 г. Это достаточно необычная тема.
- Тогда ещё каналов было не так много, но было такое телевидение, которое называлось Центральным. Это спектакль, который наполовину состоял из вокальных произведений Шостаковича. Однако это были не фрагменты из опер, а сатирические произведения Шостаковича. Ещё там были две басни Крылова, а также положенные на музыку Шостаковича стихи Саши Чёрного.
- Куда делась публика, которая тогда, лет 10 назад, заполняла залы?
- Рассредоточилась. Частью уехала, частью умерла, частью лишилась средств, чтобы ходить на концерты. Ну, вот задали вы вопрос. Я же сейчас расплачусь...
- Какова ваша публика на гастролях в других странах?
- Вообще она очень многослойная и разная. Она включает и потомков эмигрантов первой волны, туда вливается наша "колбасная" эмиграция, и нынешние программисты, и молодые специалисты.
- А те эмигранты во многом "отстали" от нынешней жизни в России?
- Вовсе нет. Может, слово "блин" их немножко коробит. Там же есть наше телевидение. Может, раньше была какая-то разница. Вот когда я в начале 90-х приехал в Штаты, то мне показалось, что я на другой планете!
- Как мастер русского слова как вы оцениваете нынешние попытки Государственной Думы принять закон о языке?
- Я не государственный человек и никакого права оценивать деятельность Думы не имею. Но моё мнение, ни на что не претендующее, таково. Мне кажется, что язык - это стихия, и никакие рамки государственного эфира его не удержат. Всё равно язык создаётся хорошими писателями, а не обычными людьми. А за появлением мата вообще нельзя уследить. В Америке издаются толстенные словари нынешнего сленга, и издаются часто, так как очертания сленга меняются очень быстро. У нас же к сленгу отношение как к какому-то сорняку. Сленг - это часть языка, и ничего с этим не сделаешь. Но можно сказать, что всякому языку должно быть своё место. Я не думаю, что во время официального концерта, когда в зале сидит президент и ближайшее его окружение, надо обязательно читать стихотворения Юза Алешковского или его прозу. Но существуют аудитории, в которых это возможно. Ведь Алешковский это намного сильнее плохого, но гладко пишущего писателя!
- Сейчас очень популярны мюзиклы. Не хотелось ли вам сделать что-то в этом жанре?
- Спал и видел! Но не тот мюзикл, который к нам привезли. Я хотел бы сделать на сцене нечто похожее на довоенные советские кинокомедии. Я думаю, что нынешняя мода на мюзиклы - это то, что ведёт к поиску в наших собственных сундуках. Может, когда всё у нас успокоится и уляжется, когда всё будет хорошо, будет мюзикл, привязанный к тому, с чем мы живём. Не "Чикаго", не горбун в соборе. Я очень хотел бы сделать мюзикл, но я так не станцую, я так не спою.
- Над чем вы смеялись в последний год - два?
- Не над выступлениями коллег точно, потому что их не смотрел и на концерты не ходил. А вот в день моего бенефиса показывали "Шоу Трумэна".
- Часто бывая на гастролях, что вы такое поняли про нашу страну, чего не понимали раньше?
- Россия и Москва - это две разные страны. Вернее, есть Москва в пределах Садового кольца, и есть вся остальная страна. И ничего сделать с этим невозможно, потому что страна живёт совершенно отдельно. Меня всегда занимала позиция некоторых людей моего возраста, которые умудряются не замечать жизни остальных. "Мы живём, под собою не чуя страны". Мне кажется, эти слова Мандельштама - упрёк нам. С другой стороны, по-прежнему пенсия нищенская, люди мало зарабатывают. В городах живёт очень хорошая молодёжь, а в деревнях - очень пьющая. Понимаете, когда питаешь себя разнообразными удовольствиями, пьёшь свежевыжатый сок, заказываешь чашечку кофе за 20 долларов, и с этой картинкой на сетчатке приезжаешь в провинцию, делается неудобно за то, что ты вчера это пил и этим закусывал. Вот что такое ощущение от гастролей.
- Какие вам предстоят гастроли в ближайшее время?
- Сейчас поедем в Белоруссию. Они не догадываются об этом, но я хочу на них кое-что попробовать. Потом поеду в Ригу, в Таллин. А уже весной - по российским регионам.
- Вы ездите с разными программами?
- Да. На самом деле, так должно быть. А как в жарком, распаренном Сочи рассказывать зимний монолог "Про лыжи"?
- Сколько же у вас набирается программ?
- Я никогда такой подсчёт для себя не вел. Много.
- Вы никогда не участвовали в предвыборных акциях?
- Предложения были, но я не могу сказать, что я такой востребованный политиками человек. Меня это совершенно не занимает. Они всё равно говорят одно и то же и друг на друга похожи. Хуже бы не было. Я думал, что те политики, что яростно спорят в Думе, на самом деле враги. Ничего подобного! Они выходят в коридор, мирно там встречаются. А подраться - это часть ритуала.
- Как актёры наши политики вам нравятся?
- Шандыбин, Жириновский - это наглядное пособие для театральных вузов. Но как с людьми с ними бы я не стал общаться. Да и они бы со мной тоже.
- У вас отсутствуют все звёздные замашки...
- Вот скажите, Вицин был звезда? Папанов был звезда? Да? Да. Вот сколько меня судьба ни сталкивала с ними, на 5 минут, на 10, за ними я не замечал ничего подобного. Вообще у людей, которые действительно имеют огромное значение, такое поведение невозможно. Мне рассказывали про одну звезду, которая в своём огромном гостиничном номере случайно задела угол кровати. Она разоралась на своё окружение, сказала, что такой тесноты она никогда не видела, что не успела войти и сразу долбанулась, и что ж ей такую светёлку предлагают и т.п. Ну, чем меньше представлений о культуре, тем больше представлений о себе. Конечно, комфорт нужен: трудно, когда зябко, когда нет воды, когда во всех российских гостиницах нет розетки в ванной, и невозможно побриться. Но это такая мелочь по сравнению с тем, что тебя вечером захлестывает огромная волна теплоты провинциального зрителя! Нигде так не принимают, как у нас в провинции. И в благодарность за это учинять разборки с ковровыми дорожками, самолётами, лимузинами?
Вероника БОТУЗ
Глобус, 2003
Комментариев нет:
Отправить комментарий